26.04.06
На крыше реактора
источник: Газета СОБЫТИЯ | автор: Вадим Мардиян

Весной 1987 года, почти через год после аварии на Чернобыльской АЭС, Геннадию Доценко пришла повестка из военкомата с призывом на спецсборы. Пройдя медкомиссию, Геннадий Васильевич отправился в войсковую часть, приписанную к городу Белая Церковь. На самом деле он поехал в Чернобыль. Так началась его 51-дневная эпопея борьбы с последствиями катастрофы.

- Вы сами высказали желание стать ликвидатором, или тогда ваше мнение никто не спрашивал?
- В то время я работал инструктором в Артемовском райкоме партии. Когда я получил повестку, прямо спросил: в Чернобыль? Мне честно ответили: “Да”. Тогда не было такого: “хочу-не хочу”. В военкоматы приходили запросы, и они обязаны были отправить нужное количество людей для работы по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. У меня не было в мыслях искать какие-то причины, чтобы отказаться от сборов. Я считал, что если не поеду я – пошлют другого. Да и в то время у многих и, конечно, у меня было чувство долга. И я поехал.
- Это были настоящие военные сборы?
- Да. Нас переодели в военную одежду, поселили в палатках. Подъем, отбой, питание и все остальное было, как в армии. По ночам топили печки, делали влажную уборку. Днем постель покрывалась пленкой, чтобы не оседала радиационная пыль. После завтрака – инструктаж и выезд на боевое задание. Кого отвозили на могильники, кого – на пункты санитарной обработки, кого на энергоблок.
- Родные знали, что вы находитесь в Чернобыле?
- Я скрывал до последнего. Когда разговаривал с женой по телефону, говорил, что нахожусь в Белой Церкви. Однажды, когда телефонистка нас соединяла, сказала жене: “Вас вызывает Чернобыль. Говорите!” Вот тогда она все поняла.
- Вы понимали всю серьезность ситуации? Было в мыслях, что вы можете заболеть от огромной дозы полученной радиации?
- Как такового страха не было. Было ощущение опасности, и все, с кем я работал, очень серьезно относились к мерам безопасности. За 51 день моего пребывания на ЧАЭС не было ни одного серьезного нарушения со стороны ликвидаторов.
- Какие виды работ вы там выполняли?
- Я с группой бойцов батальона выполнял работы по дезактивации крыши. Тогда при взрыве реактора на 4-м энергоблоке раскаленные осколки разлетелись по сторонам. Мы очищали крышу ближайшего “соседа” - 3-го энергоблока. В некоторых местах крыша “светилась” до 200 рентген. Мы занимались очисткой ее от осколков и теплоизоляционного покрытия до бетонного перекрытия. Все работы проводили вручную, лопатами и ломами. Из-за сильного излучения работы велись не более 15-30 минут в день – в зависимости от радиационного загрязнения участков крыши. Чтобы попасть туда, рабочие поднимались по металлической лестнице на высоту в 38 метров. И не прогулочным шагом. Все должно было происходить быстро – чтобы доза радиации была получена как можно меньше. Пока поднимались – уже были мокрые.
- У вас была какая-то специальная одежда?
- Нет. Это была обыкновенная рабочая одежда, в которую мы переодевались, приезжая на реактор. Роба, штаны, фуфайка, ботинки, перчатки. Единственной защитой были специальные толстые резиновые фартуки и респираторы, которые все называли “лепестками”.
- Кормили ликвидаторов чем-то особенным?
- Кормили хорошо, но без изысков. Тушенка, сушеный картофель, каши, макароны, пепси-кола, минералка, чай со сгущенкой. Многие говорят, что ликвидаторам давали красное вино, которое выводит радиацию из организма. Но нам его не давали.
- Были там какие-то условия секретности информации?
- На тот момент скрывать было нечего. Многие люди, особенно западные специалисты, знали даже больше, чем советский народ. Они уже тогда приезжали со своими рекомендациями по устранению последствий радиационного заражения. Во всяком случае, никаких бумаг о неразглашении чего-либо мы не подписывали.
- Чем занимались в свободное время?
- После работы нас привозили обратно в расположение батальона, где мы занимались своими делами: убирали территорию, топили печки. Я по просьбам солдат-ликвидаторов писал письма в военкоматы и на предприятия, где просил помочь их семьям. Ведь люди были оторваны от домашних дел, и каждый переживал за свои хозяйства, огороды. И было приятно узнавать о том, что семьям ликвидаторов помогали вспахать огород, посадить картошку, сделать ремонт в квартире.
- Ваша работа на Чернобыльской АЭС повлияла на ваше здоровье?
- Официально я получил дозу в 18 рентген. Насколько эта цифра реальна – неизвестно. У нас были дозиметры-карандаши, с которых каждый день считывали информацию о дозе облучения, которую нам не говорили. После возвращения из Чернобыля у меня, как и у многих других, ухудшилось здоровье. Я обследовался в больницах и клиниках Артемовска, Донецка, Киева, Москвы. В 1991 году мне установили II группу инвалидности. Я обязан своей семье тем, что дожил до 20-летия Чернобыльской катастрофы. Они помогали мне и поддерживали в тяжелую минуту. Вечная память тем, кто не дожил до сегодняшнего дня, оставив свое здоровье и жизнь в той зоне. Государство не уделяет нам должного внимания. Мы, чернобыльцы, получаем копейки на лекарства. Я до сих пор бьюсь и не могу оформить нормальную пенсию, потому что там, где я работал, – в райкоме партии – была засекречена информация, и нет никаких документов для оформления того, что я заработал. Почти все чернобыльцы сейчас находятся в положении просителей. Хотя мы добиваемся того, что нам должна вернуть Родина, которой мы отдали свое здоровье. У меня уходили большие средства на дорогу в клиники Киева и Москвы, на медикаменты. Не знаю, как в этом году, а в прошлом нам выдавали всего 1 гривню 3 копейки в месяц на лекарства. А я не могу прожить ни одного дня без лекарств и уколов. 26 апреля во многих уголках Украины пройдут митинги, где помянут мертвых и скажут слова благодарности живым. И опять нас забудут до следующего года. Однажды, еще в пору дефицита, когда ликвидаторам были положены льготы, в одном из кабинетов исполкома я услышал обидную до боли фразу: “Мы вас туда не посылали”. Тогда, работая на крыше реактора, мы не думали о каких-то льготах и привилегиях. Мы спасали Родину.
- Удачи вам, здоровья, выдержки и терпения.
- Спасибо! И я хочу пожелать чернобыльцам всего наилучшего!